Хроники сожжённого Эверона

Небольшой старый, но добротный блокнот в чёрном кожаном переплёте хранит самые сокровенные тайны военного лидера Арапса. Говорят, этот дневник описывает далёкие события времён старого Эверона. Он хранится под замком в секретере, куда имеет доступ лишь сам хозяин.
Пожелтевшие от времени страницы исписаны мелким убористым почерком Эриана. Помимо автобиографических историй здесь присутствуют также зарисовки стратегических планов и военных карт. Издать бы такую книженцию — был бы бестселлер.

Она была эверонской воительницей, но не раз вспоминала, что её предки некогда населяли тёплое побережье к юго-востоку от бухты Миракиума. Её звали Гильена Гамильтон. Вскорости она могла бы стать Гильеной Маджери… Да, мы с сестрой незаконнорожденные, те, кого светлые назвали бы бастардами, тогда как нашу мать, будь она илианкой, верно, заклеймили бы шлюхой. Я и по сегодняшний день рад, что родился в стране, где смена фамилии никогда не станет мерилом для любви и искренности чувства. Я знал, что мои родители любили друг друга, я безошибочно читал это в глазах матери.

Я мог бы унаследовать её дикие синие глаза, влажные, как у лани, но гены моего отца-дракона взяли верх, и каждый, кто видел нас рядом, как ни пытался, не мог найти даже призрачного сходства между мной и Гильеной.

В последний раз я видел её зрелой сорокалетней женщиной, но запомнил почему-то юной девушкой, которой на вид ни за что не дал бы больше своего. Я понимаю, что это невозможно, но её юный образ в моей памяти так же реален, как крепостные стены Эмбера, и я твёрдо уверен, что на момент моего рождения она выглядела именно так. Ей было около пятнадцати лет... Я и по сей день ловлю себя на мысли, что, так или иначе, ищу черты Гильены в любой женщине, не важно, работаю я с ней, сплю или просто встречаю на просёлочной дороге. И не нахожу. Наверное, фантазиям смертных суждено оставаться фантазиями, и таких женщин ни до неё, ни после, очевидно, не было и не будет.Возможно, моя слепая посмертная любовь к ней покажется кому-то странной, но Эдиповым комплексом я никогда не страдал.

Я просто восхищался и восхищаюсь женщиной, которая отдала свою любовь одному из самых жестоких драконов Анаксагора, которая смело оставила за этим миром право выбора: принимать своего сына или же нет, мириться с ним или бороться, бояться или ненавидеть. Мне же она в одночасье сделала самый сомнительный, но в тоже время самый ценный и бережно хранимый подарок, мои позор и гордость, честь и проклятье – кровь человека.